«Ворошёный жар»

В начале марта на экраны российских кинотеатров вышел художественный фильм режиссёра Николая Лебедева. Это ещё и последняя музыкальная работа Эдуарда Артемьева, одного из известнейших композиторов. Фильм рассказывает о процессе, где главного обвинителя от СССР Романа Руденко сыграл Сергей Безруков. И понятно, что после просмотра фильма будет много обсуждений. Каждый год ближе к 9 Мая тема Нюрнбергского процесса возникает в медиасреде, его обсуждают, возникают новые версии, вскрываются новые факты. Ближе к Дню Победы вспоминают и другие фильмы и книги о Великой Отечественной войне, но сегодня мы немного раньше расскажем не о фильме, а об одной интересной, раскрывающей не столь известные факты и свидетельства книге Елены Ржевской «Ворошёный жар». Произведение не раз переиздавалось, но в марте этого года вышло дополненное издание.

С этой книгой я познакомилась случайно благодаря Интернету, но знакомство было очень интересным и познавательным. Поэтому очень захотелось рассказать о книге и об авторе нашим читателям. Сначала немного об авторе — Елене Ржевской.

Елену Ржевскую называют одной из самых мужественных женщин нашей эпохи. Она попала на фронт во время страшных событий Великой Отечественной войны — битвы подо Ржевом — и дошла до Берлина. Маршал Жуков называл её воспоминания о том времени одними из лучших. Елена Ржевская, женщина с необыкновенно острым умом, обладала великолепным слогом и чувством слова, что делает её воспоминания неоценимым вкладом в русскую литературу.

Елена Моисеевна Ржевская (Каган) родилась 27 октября 1919 года в Гомеле. До 1941-го училась на филологическом факультете Московского института истории, философии и литературы имени Чернышевского. В октябре 1941-го поступила на курсы военных переводчиков при Военном факультете иностранных языков КА в городе Ставрополе Куйбышевской области. С января 1942-го была военным переводчиком генштаба ГРУ. В апреле 1942-го назначена военным переводчиком штаба 30-й армии Калининского фронта. Принимала участие в боях с немецко-фашистскими захватчиками на подступах к Москве. Служила в должности военного переводчика в составе штабов 30-й армии Западного фронта, 10-й гвардейской армии 2-го Прибалтийского фронта, 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта.

Она — участник штурма Берлина, гвардии лейтенант. В мае 1945 года как военный переводчик в составе разведгруппы участвовала в обнаружении трупа Гитлера и расследовании по факту его самоубийства. Награждена орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

Когда вернулась домой, окончила Литературный институт и стала писать. В этом помогали фронтовые тетради, которые она вела на протяжении всей войны. Беглые заметки, обрывки диалогов, зарисовки на ходу служили заготовками к рассказам. Вскоре сложился цикл рассказов «Под Ржевом», который Елена Моисеевна отнесла в журнал. Но рукопись вернули: «Рассказы печальные. У вас быт войны, стоит ли его вообще описывать?» Так надолго оборвалась для неё тема войны.

Она начала писать повести о жизни без войны, хотя и прослоённые войной: «На новом месте», «Спустя много лет». И только в 1961 году опубликовала сборник «Весна в шинели», в который вошли преимущественно рассказы и записки Ржевской как военного переводчика. С тех пор она писала если не автобиографическую прозу, то по мотивам пережитого. Это повести «Февраль — кривые дороги», «Ближние подступы», «Ворошёный жар», повесть о довоенной Москве «Знаки препинания» и совсем уже личное повествование о Варшаве, о пути на Берлин «Далёкий гул». В 1965 году вышла книга «Берлин, май 1945». В неё вошли рассказы о Великой Отечественной войне и записки о последних днях битвы за Берлин, сочетающие лирический дневник с документальным повествованием.

В великой эпопее Отечественной войны и Победы городу Ржеву выпала особая доля. У его стен почти 17 месяцев шли непрерывные ожесточённые бои, знаменовавшие сражение за Москву. Появившееся в сводках в октябре 1941 года Ржевское направление означало, что Москва в угрожающем положении. 14 октября 1941-го наши войска оставили Ржев, Москва была объявлена в осадном положении. Отброшенному от Москвы в декабрьском наступлении врагу удалось зацепиться за Ржевский выступ, который на языке немецких приказов продолжал называться «кинжалом, нацеленным на Москву».

Для недавней студентки, а с февраля 1942 года — фронтового переводчика Елены Каган город-мученик Ржев стал «судьбой, литературным именем, неизжитой болью». Из записей того времени, сделанных на ходу, живых впечатлений, услышанного от солдат, от деревенских старух и детей, от пленных немцев, родилась повесть «Ближние подступы».

Книга «Ворошёный жар» — это итог её послевоенных размышлений: Елена Ржевская постоянно возвращалась к тому опыту, к участи встреченных в ту пору людей. Она чутко реагировала на то, как «огосударствляется» память о войне, как выдавливаются из общественного поля не соответствующие официальному обряду попытки осмысления пережитого. Об этом свидетельствуют дополняющие сборник страницы дневника 1962 года (публикуются впервые), интервью и эссе.

Предлагаем нашим читателям небольшой эпизод из книги «Ворошёный жар»

Дождь, сперва мелкий, припустил и быстро расшлёпал и без того мокрую землю. В небо уже никто не поглядывал. Никакой напасти не будет — самолёты не поднимутся, выждут, пока там, наверху, прочистится. На брёвнышке под крыльцом — чья-то одолженная плащ-палатка на двоих внакидку — сидят акробат с акробаткой, чемоданчик у него на коленях, в нём, должно быть, коврик скатанный да её трусы в блёстках. А сами теперь — кое в какой одежонке, ничем не поблёскивают. Сидят, прижавшись, посиневшие на мокрели, два нездешних человечка. Не военные оба и не колхозные.

По улице мимо них, тяжело чавкая сапогами, танкисты волокут, мочаля их в слякоти, срубленные молоденькие ёлочки — маскировать танки. Перегукиваются, всё больше матом. Не торопятся укрыться, вроде их не поливает. Мокрый дождя не боится. Если и глянут на тех двоих, что под крыльцом сидят, — не признают. Чьи только такие никудышные? Откуда взялись?

Сидят, съёжившись, акробат с акробаткой, ждут высланную за ними «звуковку» — из этой машины кричат немцам, чтобы сдавались, но не всякий день, и другой свободной машины на сегодня нет. Может, не застрянет «звуковка», осилив размытую дорогу, и доставит их куда надо — на передовую, поближе к врагу. Молоденький акробат расстелет коврик на комкастой, набухшей земле и станет вертеть акробатку. Под дождём, и, может, на мушке у вражеского снайпера, и под ошеломлёнными взорами обступивших бойцов маленькая циркачка взлетит на воздух, немыслимо изогнётся — босая, раздетая, поблёскивающая чешуйчатыми трусами. Все на врага!

«Божья коровка, полети на небо, там твои детки кушают котлетки…» — это доносятся наперебой голоса деревенских девочек. И мы в детстве этими же словами заклинали божью коровку, усадив на ладонь. И до нас это было. И после этих девочек всё так и будет.

Свалятся оттуда, сверху, и отгрохают своё все бомбы. А обжитое, домашнее, нехитрое небо — «детки», «котлетки» — останется.