Чем  заснеженный космос Антарктиды отличается от ледяного царства Арктики?

Старт из Новой Зеландии

Подмечать такие различия было интересно начальнику отдела сохранения историко-культурного наследия национального парка «Русская Арктика» Евгению Ермолову. В путешествие на научно-исследовательском судне «Профессор Хромов» его пригласил круизный лидер новозеландской турфирмы «Херитадж экспедишнс» Родни Росс, с которым познакомились в ходе минувшего полевого сезона. Фирма организует рейсы не только по Северному морскому пути из Анадыря в Мурманск, но и из Новой Зеландии до островов Субантарктики и в Антарктиду.
— «Русская Арктика» молодой национальный парк, ему нет и десяти лет. Мы только начинаем изучать историческое наследие территории и делать первые шаги по его сохранению, — рассказывает Евгений. — Конечно, пытаемся дистанционно изучать мировой опыт, но есть территория со схожими условиями, где эта работа ведётся с 60-х годов.
Памятники на двух полюсах идентичны и относятся к одному периоду освоения: концу XIX — началу XX века, когда люди обратили внимание на два белых пятна на карте планеты и разработали технологии для выживания в суровых условиях.
На острове Росса, своеобразном трамплине для покорения Южного полюса, удалось посетить два таких объекта: дом  Эрнеста Шеклтона (британская экспедиция «Нимрод» 1907 года) и дом Роберта Скотта (аналогичная экспедиция на барке «Терра Нова» в 1910—1913 гг.).
— Когда заходишь внутрь, складывается впечатление, что сто лет назад отсюда люди ушли, и больше никого не было. Состояние зданий потрясающее! — признаётся Евгений.

В доме Э. Шеклтона всё сохранилось так, как было сто лет назад.

Терпкий вкус истории

Интерьеры домов узнаваемы по старым фото: везде подлинные реставрированные предметы. На базе Шеклтона, например, их около  шести тысяч — от крупных экспонатов до зубной щётки и иголки. В Арктике, отмечает Евгений, такого количества вещей и в такой степени сохранности нет: белый медведь там один из разрушающих факторов.
И продолжает: было несколько программ по сохранению антарктического наследия. К вопросу подошли очень грамотно и педантично. Показателен пример с найденной бутылкой пива, завёрнутой в рассыпавшийся рекламный проспект. Бумагу развернули, наклеили на тонированную основу и завернули экспонат обратно. Так поступают с каждым предметом.
Историю даже можно попробовать на вкус: содержимое найденной под полом дома бутылки виски брали на анализ и восстановили рецепт. Виски
«Шеклтон» к вашим услугам!
— Опыт коллег для нас очень полезен. Стажировка дала возможность узнать, какими методами сохраняют исторические объекты, как их показывают туристам. Установилась связь с новозеландскими специалистами для дистанционных консультаций, чтобы при решении спорных вопросов не изобретать велосипед. Надеюсь и на совместный проект по реставрации дома Эйры на острове Белл, — добавил Евгений.
Всего же на территории нацпарка «Русская Арктика» находятся 50 памятников, работу с которыми предстоит грамотно спроектировать. Пилотная точка — бухта Тихая.

От стресса не страдают

Круиз состоялся в конце февраля: по погоде для нашей широты это конец августа. В Арктике в это время около нуля градусов и комфортные условия для работы. А там было минус 20, ветра до 20 метров в секунду и замерзающее солёное море.
— Почувствовали последствия изменения климата? — интересуюсь у Евгения.
— Они происходят очень своеобразно: на востоке и западе Антарктиды разные показатели. Условно, если в одном месте наблюдают повышение,  в другом — понижение среднегодовой температуры.
— А на животном мире это сказывается?
— У нас главный индикатор глобального изменения климата — белые медведи, они напрямую зависят от плавучих льдов,  на которых  охотятся. Из-за того, что лёд уходит севернее, а размножаться они должны на суше, животные оказываются в нетипичной ситуации. Пингвины таких стрессов не испытывают: вне воды хищников там нет.
Несмотря на различия, между полюсами много общего. Остров Росса, например, очень похож ландшафтом на Землю Франца-Иосифа.
— Пингвины разве что другие: наши (кайры и люрики) летают, а антарктические — плавают, — шутит  Евгений. — Но в плане погоды, климата, ландшафта остров Росса и Земля Франца-Иосифа — территории- побратимы.

Путешественники на подошве

— Арктика сейчас на пике интересов геополитики. Чем обусловлен интерес к Антарктиде?
— Под трёхкилометровым слоем льда тоже есть углеводороды. Но добывать их под водой в Арктике проще, поэтому сейчас там идёт битва за ресурсы.
— А человек в Антарктиде каким образом присутствует?
— У некоторых стран есть огромные структуры, занимающиеся там фундаментальными исследованиями. Другие отправляют военных. Там даже рождаются дети — граждане Антарктиды. Лишний плюс в подтверждении притязаний той или иной страны на территорию. Но пока это работа на перспективу — как освоение космоса.
— Проблема очистки, которую сейчас решают в Арктике, характерна для Антарктиды?
— Там не такая степень освоенности территорий. Работа в Антарктиде строго регулируется международной системой договора. В особый ранг возведено и соблюдение норм экологии при посещении туристами.
Когда мы делали высадки на острова Субантарктики, члены команды проверяли нашу одежду и сумки на наличие семян растений, которые мы можем перенести на другой остров. В сухпайке выдавали продукты, которые не могут навредить природе: не было, например, слив или яблок с косточками. Когда мы возвращались на пароход, обязательно мыли ноги и одежду.
Особая система действует и на самих объектах: в охранную зону могут войти не более сорока человек, в само здание не более восьми, чтобы не нарушать микроклимат. В предбаннике есть щётки для очистки обуви от семян, грязи и морской соли.
У нас на Земле Франца-Иосифа таких ограничений пока нет. Но, думаю, наработками коллег воспользуемся уже в этом сезоне.

В Антарктиде туризм развит, но очень неоднородно. Сорок тысяч туристов в год, но почти все посещают Антарктический полуостров, а в море Росса за год — два-три круиза.

Фото Евгения Ермолова