Стану песенки каркать…

http://nworker.ru/wp-content/uploads/2020/06/Screenshot_237-e1620942781356.png

Наталья БОЧЕЧКО

Родилась в деревне Каска Онежского района в 1984 году. В 2006-м окончила ПГУ им. М.В. Ломоносова в Архангельске по специальностям «учитель начальных классов» и «педагог-психолог», в 2017-м — САФУ по специальности «журналист».

Жила в Архангельске, в 2007 г. переехала в Северодвинск — только потому, что очень понравился город: зелёный, чистый, с тополями и широкими тротуарами (до того видела его из окна маршрутки, когда ездила домой к родителям, в Онегу). С тех пор считаю Северодвинск родным городом. В 2012 г. вышла замуж. Сейчас мама двоих детей. Работаю в банке.

Стихи пишу с детства. Недавно начала пробовать силы в прозе. Написала серию сказок «Усладов и его команда». Статьи и стихи публиковала в газетах «Онега», «Северный рабочий». В 2018 г. участвовала в международном литературном конкурсе на соискание премии им. А. Куприна, была награждена грамотой «За художественное мастерство».

Первое признанье
Слился лунный свет
с блеском фонаря.
Мы с тобой вдвоём:
только ты и я.

Ты хотел сказать,
но не надо слов,
Ведь на твой вопрос
уж ответ готов.

Серые глаза ближе всё
и ближе…
»Я люблю тебя», —
взгляд твой неподвижен.

Что-то губы шепчут,
словно заклинанье…
Робко, но надёжно
первое признанье.

Я была снегопадом
Я была снегопадом
всю вчерашнюю ночь.
Я летала, кружась,
над твоей головой.
Только ты, не узнав,
прогонял меня прочь
И спешил поскорее
вернуться домой.

Я тебя проклинала за то,
что ты глух!
Я тебя умоляла замедлить шаги!
Целовала я белыми стаями мух
Твои плечи и губы, глаза,
сапоги…

Гасила в отчаянье
звёздные свечи,
Чтобы ты заплутал
и остался со мной.
Ну а ты лишь втягивал
голову в плечи
И шагал сквозь меня,
равнодушно-чужой.

В моей снежной душе
растревожен был зверь.
Он так долго и крепко
до этого спал!
И когда ты захлопнул
железную дверь,
Ещё долго я билась
в холодный металл.

***
С работы домой
бежать не спеши.
Замедлив шаги недоверчиво,
Попробуй впитать
корнями души
Поэзию зимнего вечера…

Ворона
Я жизнь не ценю,
не венчаю короной,
Она не наполнена
смыслом и верой.
А в следующей жизни
я буду вороной —
Такой же бездушно-нахальной
и серой.

Я буду сидеть на ветвях
или крыше,
Гонять воробьёв,
ненавидеть сорок,
Летать так, как надо,
не ниже, не выше,
Плодить воронят
в свой положенный срок.

Тревоги и страхи людские
забуду.
Я в этом же мире оставлю себя,
Но думать куриной башкою
не буду
О полном абсурде его бытия.

Когда ж надоест мне
с азартом копаться
Здесь, в мусорных баках,
забыв о еде,
Я буду в замёрзшие окна
стучаться,
Чтоб люди твердили:
«Да это ж к беде!»

Я стану им песенки каркать,
но всё же
С сомнением будут
смотреть из окон.
И вспомню:
была человеком я тоже
И верила так же
в коварство ворон.

Холодный дом
Из холодной улицы
да в холодный дом,
Теплоту где глаз своих
прячут «на потом»…

Ледяное зеркало,
холодом дыша,
Смотрит в лица белые;
пятится душа.

Двери, льдом покрытые,
в комнаты ведут.
Ледяные статуи обитают тут.

Смотрят телевизоры и едят еду.
Каждый вечер, снежная,
я туда иду.

Вытираю иней я
стылых батарей,
Изучаю спины тех
ледяных людей.

Гасим свет, замёрзшая,
спать ложусь одна.
Позже примостится здесь
стылая спина…

Если солнце выглянет
посреди зимы,
То оттают комнаты
и, быть может, — мы…

Люди
Милые, грустные — разные
Люди.
Плачем, ругаем, жалеем мы,
Судим.

Рыбами бьёмся об лёд мы,
Страдаем.
Знаем, куда и зачем — нам?
Не знаем.

Добрые, хмурые -– разные
Лица.
Рёбер клетушка, за рёбрами —
Птица.

Бьётся, трепещет, о воле
Мечтает.
Знает, куда и зачем — ей?
Да. Знает.

Чужая душа — потёмки
Как про душу слова
ни вывязывай —
Не постичь до глубин, не помочь,
Хоть с три тома ты мне
нарассказывай,
Но человек человеку — ночь.

Чёрные волки
Там, за рекой,
живут чёрные волки.
Глаза их сверкают,
зубы скрипят.
Встану с кровати
и нож с дальней полки
Тихо возьму, пока все ещё спят.

Зубы черны их, как шерсть
на загривке,
Скалятся, злые,
пригнулись к земле.
Мелко дрожа —
нет от страха прививки, —
Быстро плыву между волн
в синей мгле.

Месяц висит, как и был,
меж домами,
Только не здесь, а на том берегу.
Из лесу волки
сверкают глазами —
Ближе и ближе, а я не бегу…

Что это?
Будто виляют хвостами,
Каждый пытается
ногу лизнуть…
Только и надо —
что встретить глазами
Страха глаза, устоять,
не свернуть.

Есенину
У окна, под негреющим пледом,
Я сижу в темноте, как сова,
И горюю над милым поэтом:
Бедный, бедный сорвиголова!

За границею рай — без черёмух,
Вот и рвался из рая домой.
Он в Россию бросался как в омут,
С обнажённой до крика душой.

Вижу я: «Англетер»,
пятый номер,
И зеркал голубых его гладь
Из-под век отражает: «Я помер.
Помер, но… Не хочу умирать».

***

Посвящается Сергею Есенину

В златоглавом жили
и бог, и мат…
Сердце бедное больше
не мечется?
Как и я, смотрел ты
сто лет назад
В профиль этого самого месяца.

С болью за пазухой,
свору смеша,
Пил, буянил,
а чтобы утешиться —
Плевался словами, когда душа
Заболит, загудит да зачешется.

Ты не умер — что ты,
только она —
Оболочка с земным
притяжением.
Видишь, блюдцем белым
висит луна,
Отражая твоё вдохновение.

Моя осень
Небеса серебрятся, как олово,
Жёлтой осенью крашена улочка,
Замерла я, стою, вскинув голову,
Пусть прохожие думают:
«Дурочка».

Высоко-высоко,
выше крыш иных,
Ветви тополя с небом целуются.
Отчего же не замер никто из них?
Отчего же никто не любуется?

Как же эта осень мне нравится!
Листья редкие
в воздухе плещутся…
Остальное пускай
хоть провалится,
Остальное —
мне только мерещится.

Завтра
Пусть завтра будет холодно,
и слякоть,
И сумрачно от пасмурных тонов.
Пусть завтра за окном
всё будет плакать
И будет горестно от чьих-то слов.

Пусть завтра самый близкий
позабудет,
Что без него мне жить
нельзя никак,
Пусть завтра ничего вообще
не будет —
И с этим примирюсь я кое-как.

Пусть завтра выйдут
все на свете сроки,
У бога я прошу лишь:
«Не забудь —
Пусть будем мы сегодня
не жестоки
И счастливы,
хотя бы по чуть-чуть».

Вечность
Сижу на кухне,
Окно без тюля,

Качаю сына,
Пою чуть слышно.

Смотрю на небо:
А в небе чайка

Парит безмолвно
Над шумом жизни.

И понимаю:
Мы — будем вечно,

А смерть — лишь правда
Для тех, кто умер…

Когда болеют дети
Я старая, стовековая,
Сижу со сгорбленной спиной,
Мешаю ложечкой для чая
Не чай, а хриплый бабий вой.

Любовь? Она сейчас некстати,
И даже странно, что была, —
Сижу в потрёпанном халате,
Не скинув крошки со стола.

И кажется: ещё не лето,
Хотя давным-давно тепло,
Что — листопад за домом
где-то
Или сугробы намело.

Смотрю в окно ужасно строго:
Зачем снуют туда-сюда?
И втихаря молю у бога
Чудес — не для себя, когда
Болеют дети…

Одинокая старость
Зачем я здесь живу —
Одна среди старья,
Среди кассет и книг
И мебели истёртой?
Там, где-то далеко,
Есть пляжи и моря,
Где так и не была
За годы жизни долгой…

Я каждый день с утра
Свой кофе сторожу
У газовой плиты,
Чтоб не сбежал из турки,
Ем булку — без всего —
Да за окно гляжу,
Дав перед этим корм
Своей облезлой Мурке.

Она здесь, как и я,
Живёт совсем одна:
Ест корм, глядит в окно —
И большего не хочет.
У батареи спит
И лижет шерсть она,
А когти о диван
Сто лет уже не точит…

Мне стал давно не мил
Цвет беж обойный стен.
Я вопрошаю жизнь:
«Как долго будешь длиться?
Ты стала мне как ад,
Ты стала мне как плен —
Никак не дашь уйти
К родным, любимым лицам».

Стираю пыль и жду,
Что как-нибудь с утра
Откроет дверь слуга
И встанет у порога.
И скажет мне без слов:
«Пойдём, теперь пора».
И уведёт туда,
Где только взгляд — до бога».

Отчий дом
Уже давно перекосилась рама,
Да и дом присел на правый бок.
В первый раз встречает нас не мама,
А железный, с ржавчиной, замок.

Смотрят окна тёмные, не светят
Для гостей, приехавших домой.
Дом не спит, он с тихой грустью
встретит:
»Заходите, я ещё живой».

Было время — не росла крапива
Сквозь мосточки около крыльца
И не знала я, что так тоскливо
Ощущенье близости конца.

Подготовила Ангелина Прудникова. Фото из архива Натальи Бочечко

Редактор
Редактор
Administrator

Последние новости

Рубрики

Календарь публикаций

Июнь 2020
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
1234567
891011121314
15161718192021
22232425262728
2930  

Архив записей