Как 65 лет назад породнились Северодвинск и ядерный полигон на Новой Земле
Для большинства россиян Новая Земля ещё и естественный мемориал отечественным первопроходцам — морякам и полярникам. Десятки их имён ныне увековечены в названиях географических пунктов этих заполярных островов. Романтический ореол земель, неведомых и дивных, витал здесь и в ушедшем ХХ веке, особенно в пору, когда бытовали в Русской Гавани первые советские зимовщики — прообразы «Семерых смелых». И конечно же, Сергей Герасимов, другие создатели известного фильма, вложившие в уста своих героев слова о будущем арктическом городе-саде, и предположить не могли, что спустя считанные годы после выхода фильма на экран Новая Земля окажется за непроницаемым занавесом государственной тайны. А произошло это по причине появления здесь «объекта № 700», как первоначально поименовали полигон для испытания атомного оружия.
Дело Петра Фомина
Любопытно, но обычно называют дату первого атомного взрыва на Новой Земле — 21 сентября 1955 года. Однако при этом часто не упоминается, что данному дню предшествовало.
А предыстория такова. Решение правительства и ЦК КПСС о создании полигона датируется 31 июля 1954 года. Участие моряков в испытании атомного оружия и перспектива оснащения им флота рассматривались ещё раньше. Ещё 8 сентября 1949-го при главкомате ВМФ создали 6-й отдел, а через год окончательно утвердили его статус и задачи. Формулировались они так: «изучение воздействия ядерного оружия на военно-морские объекты и выработка предложений по организации их противоатомной защиты, а также подготовка сил флота к применению собственного ядерного оружия».
«Но при чём здесь Северодвинск (Молотовск)?» — спросите вы. Дело в том, что 6-й отдел занимался не только «атомными бомбами, ракетами и торпедами», но и созданием кораблей с атомной энергетикой. Поэтому летом 1953 года Совет Министров СССР подключил его к проектированию первой советской атомной подлодки. А ещё через год на отдел, ставший затем 6-м управлением ВМФ, возложили руководство работами по проекту 627, который как раз и реализовывался на стапелях Северодвинска. Первым начальником отдела (управления) стал капитан I ранга Пётр Фомич Фомин. И это далеко не единственное имя из числа первых новоземельских испытателей, которое сегодня мы обязаны назвать.
В августе 1953 года военные моряки уже присутствовали при испытании ядерного оружия на Семипалатинском полигоне — изучали стойкость военно-морской техники к поражающим факторам. Однако затем потребовался «научный эксперимент», как именовали тогда ядерные взрывы, который максимально приближал бы корабли и моряков к условиям этой задачи.
17 сентября 1954-го директивой Главного штаба ВМФ была окончательно сформирована и объявлена штатная структура морского научно-испытательного полигона на Новой Земле. Так атомное оружие шагнуло в океан. И так уж сложилось, что самые первые его шаги были сделаны именно из нашего города.
Вклад Евгения Барковского
Мало кто знает, что «для разового испытания ядерного подводного заряда» сначала предлагался полигон у острова Нокуев в Баренцевом море. А это близко от Гремихи. Главком флота Н.Г. Кузнецов с этим не согласился: «Необходимо исходить из того, что оружие будет совершенствоваться. Одним испытанием дело не закончится. Нам нужен постоянно действующий полигон, но в более удалённом от материка месте». Тогда-то полковник Евгений Никифорович Барковский (в своё время тоже служивший в нашем городе) и предложил рассмотреть «кандидатуру» Новой Земли, где он ещё в Великую Отечественную являлся начальником инженерной службы местной ВМБ. Вопрос вынесли на рассмотрение Совета Министров.
В июле 1954-го в обстановке секретности из Молотовска вышел минный тральщик. На его борту — контр-адмирал Н.Д. Сергеев — тогдашний командир Беломорской ВМБ, офицеры Главного штаба ВМФ и учёные. Им предстояло сделать заключение «о пригодности архипелага» к испытаниям. Такое заключение они дали. Они учли рельеф местности, наличие глубоководных бухт и заливов, а также и высоких гор, но главное — удалённость полигона от населённых пунктов на материке и такое заключение дали.
Основные объекты испытательного комплекса решили расположить в губе Белушьей, а для зоны, где, собственно,
и планировали вести взрывы, определили другую губу — Чёрную. По результатам исследований последняя имела ограниченный водообмен с Баренцевым морем. Поэтому выброс в океан радиоактивных элементов взрыва ожидали небольшой. К тому же заражённую воду, по расчётам, вероятнее всего, «прижало» бы к побережью архипелага мощным островным течением, и она не достигла бы материка.
Общая характеристика губы Чёрная: закрытая, с высоким скалистым восточным берегом и менее высоким западным. Ширина бухты в горле — около 1,5 километра, длина наибольшая — порядка 20 километров, ширина — 7 километров. Общая площадь — порядка 70 квадратных километров. Средняя глубина — 35 метров, наибольшая — 70 метров. Сразу отметим, что взрывы проводились в районах акватории с глубиной 55—60 метров. А вот уж когда определились с главными точками, так и взялись за строительство.
Велось оно в кратчайшие сроки — процесс подгонялся военным соперничеством США и Советского Союза. Объективно это была очень сложная задача, поскольку речь шла не о материке, а об удалённых островах, да ещё и за Полярным кругом. Есть упоминание, что руководитель советской атомной программы академик Игорь Васильевич Курчатов даже сомневался, успеют ли моряки подготовить место для испытаний.
Первым командиром полигона большинство называют капитана I ранга В.Г. Старикова — командира-подводника Великой Отечественной. Это не совсем так. До того как Валентин Георгиевич принял дела, полигоном несколько месяцев командовал уже упомянутый полковник Барковский. Но и здесь оговоримся. Во-первых, должность его была «с приставкой» — исполняющий обязанности начальника. Причём исполнял он её одновременно с обязанностями начальника строительства — Спецстроя-700. В него тогда входило тринадцать батальонов.
И строить им предстояло центральную базу полигона — причалы, здания и объекты научно-технического комплекса, служебные помещения и жильё, а также аэродром и авиабазу в посёлке Рогачёво.
Одновременно строители начали подготовку испытательной акватории в губе Чёрная. Здесь, кроме постоянных объектов, создавались опытные инженерные сооружения — два ряжевых и один бетонный пирсы, противодесантные сооружения. Впоследствии всем им предстояло пройти проверку на ядерную взрывостойкость.
Мы моряки — воды не боимся!
Первым из северодвинцев, кто поделился со мной воспоминаниями о Новой Земле 1954 года, был Александр Николаевич Разницын — рядовой Спецстроя-700 из воинской части 20330. Мы встретились в самом конце 90-х. Александр Николаевич уже был на пенсии, болел. Комитеты ветеранов подразделений особого риска тогда только начинали организовываться, и в Северодвин-ске, если мне не изменяет память, такого ещё не было.
— Меня призвали в 1954-м, — поведал Александр Николаевич. — Уже в августе нас на минных тральщиках переправили в губу Чёрная и высадили на необжитом берегу — не было даже причала. Первые недели выгрузка шла прямо с борта транспортов на шлюпки. До Нового года наш батальон, а в нём было 30 северодвинцев, размещался в палатках — каждая в два яруса на 35 человек. Быт для нас был делом третьим. Первое — построить причал, второе — принять технику и оборудование для испытаний. В качестве опытовых транспорты везли нам образцы сухопутной техники, состоявшей тогда на вооружении, — танки, бронемашины, автомобили, были даже самолёты.
Ещё один участник событий тех месяцев Анатолий Ильич Тифанов тоже прибыл на архипелаг в числе первых. Есть основания предполагать, что на том же самом корабле, что и Разницын. Однако с последним он не был знаком — служили в разных частях. О том, что на флоте ему предстоит освоить строительную специальность, Анатолий Ильич даже не подозревал. Вот что он рассказал:
— Призвали меня в 1951 году. Сначала служил на балтийском крейсере «Александр Суворов». И вдруг в 54-м меня списывают с корабля и отправляют в Балтийск. Куда, зачем — не знали даже командиры. Строгая секретность! Прошёл медкомиссию. Потом — Калининград. Снова комиссия — и Северодвинск. И опять проверяют здоровье. А уж потом — Новая Земля.
Было нас 21 человек, в основном с Балтики. На минных тральщиках пришли в Белушью губу — центр, «столицу» Новой Земли, хотя стоял там один рубленый дом с зелёной крышей. Теперь, я слышал, на том месте посёлок, где даже пятиэтажки есть. Потом уж перебрались в губу Чёрную.
Первая задача — построить причал. А уж сентябрь, Север, конец навигации — надо спешить. Требовался лес: причал типа большого сруба сажали на каменную подушку — ряжевое основание. И вот пришёл последний в том году транспорт. Побросали лес прямо в воду. Ветер с моря прибил брёвна к берегу, но надолго ли? Ветер сменится, и тогда — прощай груз! Приходит к нам замполит Карасев и говорит: «Ребята, надо что-то придумывать. Баграми по одному бревну вытаскивать — нам до следующего лета». Пришли мы, посмотрели — надо лезть в воду. Октябрь. Но мы же моряки и воды не боимся! Цепляли пачку брёвен тросом, а машина на берегу вытаскивала их на сушу. Волна идёт — накрывает с головой. Вынырнул — и снова цепляешь. И ведь не ушли, пока всё не вытащили!
А жить приходилось в тесной палатке, по 11 человек. Внутри — двойные нары, и чтобы всем разместиться, приходилось раздеваться на улице. Привезли нас в палатку. Мы на ногах стоять не можем. Врач выписал по 100 граммов спирта. Выпили, залезли в спальные мешки и проспали чуть не сутки. И никто не заболел! Помню, командир сказал нам после этого: «Ребята, Родина вас не забудет!». А только ушли оттуда — и забыла. Но это позже. А ту зиму мы так и перезимовали. И полигон построили!
Пик работ через год
Он пришёлся уже на лето 1955 года, но главный поток строительных материалов и конструкций с материка на Новую Землю пошёл годом раньше из нашего Молотовска и Архангельска. Напомним, постоянных причалов на островах ещё не было. И здесь вновь пригодился опыт Евгения Никифоровича Барковского. На этот раз в строительстве морских сооружений. Им был разработан плавучий причал с выдвижными опорами, образец которого испытывался опять-таки в Молотовске (позднее Барковского удостоили Ленинской премии за это изобретение). А тогда, в 1955-м, уникальную конструкцию из нашего города прибуксировал в губу Белушью транспорт «Кубань». Здесь её пристыковали к уже имевшемуся ряжевому основанию. В результате появился причал длиной 80 метров, а у новоземельцев — возможность пустить в дело судовые грузоподъёмные стрелы.
Основными типами строительных объектов были щитовая деревянная казарма и такие же домики. На акватории Чёрной организовали и «лесную гавань», куда сгружался строительный лес. Для этого водный участок бухты оградили бонами, а рядом на берегу построили лесопилку. Но особо важные здания строили сразу каменными. К таким относилось, например, помещение, где окончательно собирали ядерные заряды, — ДАФ. Бетон, к слову, тоже готовили на месте — для этого даже возвели небольшой заводик.
К концу августа 1954-го появились основные объекты первой очереди полигона в Белушьей Губе, Рогачёво и в бухте Чёрной, а с апреля следующего года развернулись работы на площадках острова Северный и в районе пролива Маточкин Шар. Всего же в создании полигона участвовали специалисты десяти министерств и ведомств, двадцати НИИ, КБ и порядка сотни предприятий различного профиля. И практически все они попадали на острова опять-таки через Молотовск (Северодвинск)!
«Бердяшкина бригада»
Однако к предстоящим испытаниям готовились не только люди. Одновременно с учёными, моряками и строителями к островам устремились и корабли, которым надлежало войти в структуру нового полигона. А они в большинстве отряжались как раз из состава Беломорской флотилии: минные тральщики, большие охотники, буксиры, катера, баржи и лихтеры. Более того, именно наш город решили сделать базовым для 241-й бригады опытовых кораблей, то есть для тех, кому предстояло принять на себя чудовищные удары и пламя атомных взрывов. Это было уникальное соединение из совершенно разнородных кораблей, как по типам, так и по возрасту (в том числе и прославившиеся во время войны). Бригада практически стояла вровень с Северным флотом начала Великой Отечественной — 6 эсминцев, 10 больших охотников, 7 подводных лодок, 14 минных тральщиков, а во главе особый штабной корабль «Эмба». 241-ю бригаду порой называли обречённой, ведь большинству кораблей предстояло погибнуть на ядерном полигоне. А ещё прозывали «бердяшкиной», поскольку командовал бригадой капитан
I ранга П.А. Бердяшкин.
Корабли её попеременно швартовались то у причалов завода № 402 (ныне Севмаш), то на Южных Яграх для переоборудования. Демонтировалось ненужное оборудование и вооружение и, напротив, устанавливалось то, что должно было ещё послужить. Например, аппаратура для измерения различных параметров в зоне взрыва, приборы для регистрации давления в ударной волне и уровней радиации, светового излучения, заражённости воздуха. Все эти работы выполнялись ускоренными темпами.
А общая их стоимость составила 25,7 млн рублей.
Ясно, такие задачи моряки не могли выполнить без помощи квалифицированных специалистов, и предприятия города им помогали. Только по цеху 40 завода № 402 нам удалось установить имена участников работ непосредственно на Новой Земле: Ю.А. Догадин, В.Н. Симановский, В.И. Пестовский, А.Д. Бызов, В.Б. Андреев и В.П. Кобелев. А ещё на Новоземельском полигоне работали и электромонтажники нынешнего СПО «Арктика»: Е. А. Зноев, Е. М. Сущенко, А. В. Перминов, Г. Д. Чертополохов, В. А. Шулепов. Руководил их бригадой Э. М. Медведский
Кровно связаны…
До поры, когда испытания ядерного оружия были «загнаны» в подземные штольни, на Новой Земле успели произвести 132 взрыва — воздушных, подводных и наземный. Эти бомбардировки архипелага бомбами, ракетами, торпедами с ядерными начинками, тот же взрыв знаменитой «Кузькиной матери» («Царь-бомбы») фантастической мощности в 50 мегатонн, а затем и подземные взрывы были уже потом, причём тоже при участии северо-двинцев. Мы же пока поведали о самом начале, о 1954-м.
Да, многих участников тех событий уже нет с нами. Но, к счастью, остались их задокументированные воспоминания и свидетельства, и живёт в Северодвинске немало родственников и наследников первых новоземельцев. Не будет преувеличением сказать: история связала наш город и «объект № 700» кровными узами.
Олег ХИМАНЫЧ, морской историк
