Ветеран Михаил Кочнев о том, как город заселяли первые жители — его строители

Деревенские сходки

По приглашению старосты деревни дважды намечали провести общедеревенское собрание, но оно каждый раз срывалось из-за незначительной явки крестьян. Наконец на третий раз староста деревни объявил, что нужные начальники приехали. Люди хотели узнать от начальства, в чём заключается новая крестьянская жизнь.
Отец пришёл с собрания за полночь. С матерью говорили тихо, чтобы не разбудить малышей. Отец говорил: «Жизнь осложняется, не будет она лучше старой». На следующий раз предложили прийти на собрание с сообщением, будет вступать в колхоз или нет. Отец заявил: «Отвечу отказом».
Как всегда, далее рассказывал отец, посмешил своим выступлением дед Василий. В деревне он был старшим по возрасту, и люди прислушивались к его мнению, хотя в нём было много юмора и критики.
Не замечая никаких реплик присутствующих, дед встал, выпрямил сгорбленную спину, погладил свою седую редкую бородёнку, оглянулся и старческом голосом заговорил:
— Послушал высоких начальников и хотел бы узнать, правильно ли я понял их выступления о жизни. Родную земельку и крупный рогатый скот сделают общими независимо от того, кто с чем придёт в эту «общагу». Вот только непонятно, кто будет дёргать за сиську коровы при дойке молока, уточните. И последнее. Ничего не сказали о женщинах, будут ли они общими, коллективными или как? Мне будет жалко свою старуху, кому она теперь достанется?
Кто-то из толпы крикнул:
— Не волнуйся, дед, твою развалину никто не приберёт, а может, тебе достанется молодуха!
Дед замолчал.

Имущество отобрали

Через два дня в нашу избу пришли староста деревни и председатель сельсовета. Потребовали от отца немедленно уплатить налог, который был добавлен на единоличников. Денег в доме не было.
— Будем описывать имущество, — заявили начальники.
На глаза им попались старая ветхая швейцарская швейная машинка и аккуратная женская шляпка, неизвестно когда сшитая.
— Это всё заберём, — сказал председатель Совета. — Машинка — вещь годная. Шляпку попытаемся продать. Не купят — выбросим…
После такого «налёта» властей лучшего в жизни не приходилось ждать.
Отец рассказал матери:
— Вчера повидал Николая, что служил на Северном флоте. Попросил его подробно рассказать о посёлке, что у Никольского монастыря. Что там будет строиться, хватит ли работы и где будет жить семья.

Подготовка — дело небыстрое

На дворе стояла жаркая летняя погода. Хозяин семьи стал прикидывать, когда и как будем уезжать. Жизнь в деревне становилась невозможной.
Матери он говорил:
— Выедем с сыном. Сделаем подробную разведку с жильём и работой. Сразу сообщу. Подготовьте, что можно продать, не торгуйся много. Деньги бери на дорогу.
Письмо от отца пришлось ждать долго, аж до следующего лета — 1937 года. Позднее отец объяснил причину. Для жилья его большой семьи за-ставили строить одноэтажный барак. После постройки выделяли по одной комнате площадью из расчёта пять квадратных метров на человека.

День отъезда наметили

Всё недвижимое в хозяйстве продали. Подсчитали результаты торговли: оплатить дорогу малость не хватает.
С сумками и узелками вышли на крылечко. Мать всегда видели спокойной, а тут вдруг она зарыдала.
Обратилась к нам, ребятишкам:
— Вставайте, ребята, на колени, помолитесь Богу. Последние часы в этом доме, до конца своей жизни больше его не увидим. Прощайтесь!
Тронулись в путь к железнодорожной станции Харовская. За три дня дошли до станции, купили билеты на всех — и в путь, до Архангельска. Здесь нам повезло: ждали недолго, сели на пароход «Иван Каляев», который нас доставил к пристани возле монастыря.
Прохожие подсказали, как найти дом 19 по улице Республиканской, где проживали отец с нашим братом. Нас никто не встретил: телеграмму мы не отправляли, потому что не было денег. Жильё так и оказалось одноэтажным бараком, не полностью достроенным.
Стали знакомиться с соседями. Это семья Журавлёвых из семи человек, многочисленная семья Протогена Дерягина, семья Германа Кошелева. Особенно интересен из их семьи был молодой парень Михаил. Он из деревни приехал в посёлок с гармошкой. Играл хорошо, знал много песен. По выходным дням брал с собой во двор табуретку, растягивал свою «хромку» и начинал петь «Раскинулось море широко…» Песни переходили в русскую плясовую, и так до позднего вечера.
11 августа 1938 года услышали по радиоточке сообщение: «Рабочий посёлок стройтреста 203 пригородной зоны Архангельска преобразован в город Молотовск». Многие годы горожане называли себя молотовчанами.
И вот нам сменили название города на Северодвинск — случилось это 12 сентября 1957 года (ровно 61 год назад).
…В этот юбилейный для Северодвинска год оглядываюсь на прошедшие 80 лет. Из нашей семьи, кто ступил на беломорскую землю, остался жив только я.
Северодвинск строится, будем ждать следующий юбилей…
Михаил КОЧНЕВ,
член Союза журналистов, кавалер ордена Славы
Фото из фондов городского музея. На легендарном «Каляеве» прибыл в Судострой и Михаил Платонович Кочнев.