Елена Павлова о медицине, государственной награде и о себе

«Пойдёшь на «Скорую» фельдшером»

— Елена Александровна, сейчас вы носите такой высокий статус, а как начиналась карьера? Как попали в медицину?

— В детстве я очень много болела, лежала в больницах, и там мне разрешали промывать шприцы, мензурки — тогда и появилось стремление к медицине. Вообще мои родители — железнодорожники, и, казалось, передо мной лежал прямой путь в Институт инженеров железнодорожного транспорта в Ленинграде. Но поскольку часто болела, моя мудрая мама отправила меня в медицину. Сказала: «Ты будешь всегда с работой, в тёплом помещении, в тапочках, в белом халатике. Работа по специальности точно найдётся: хоть в больнице, хоть в детском саду». Я послушала маму: окончила медучилище. А после мы с подружкой пришли к Сергею Жигалову, он тогда был главным врачом одной из архангельских больниц, он и решил мою судьбу. Не зная даже фамилии, указал на меня и сказал: «Пойдёшь на «Скорую» фельдшером». Потом, уже работая, поступила в медицинский институт в Архангельске. В этом году исполняется 30 лет, как работаю на Северодвинской станции скорой помощи.

— А если бы не попали на «Скорую», что выбрали бы в медицине?

— Точно знаю, что никогда не стала бы хирургом или гинекологом. Возможно, пошла бы в пульмонологию. Я была на практике и в интернатуре в пульмонологии, там встретила врача-пульмонолога Надежду Гашеву, её считаю своим большим учителем по жизни и во врачебной специальности. За те немногие месяцы, что мы общались, она сумела научить меня врачебной этике, верности профессии.

— А как стали заслуженным работником здравоохранения?

— Меня выдвинул мой трудовой коллектив, поэтому эта награда не только моя, но и всех наших работников. Вручали эту награду в здании правительства области. Было красиво: играла живая музыка, награждал всех губернатор, а каждый из нас должен был сказать ответное слово.

— Речь, наверное, готовили…

— Да, речь заранее готовила, но всё равно очень волновалась. Забавно вообще получилось: все друг за другом идут получать награды, и я понимаю, что сейчас моя очередь. Ведущий начинает зачитывать текст, мою фамилию даже ещё не назвали, а я так волновалась, что встала и пошла раньше времени. Потом сама над собой смеялась: вот, скажут, как хотела награду, что сама побежала. Хорошо хоть фамилию мою назвали, а не чужую.

Ионычей на «Скорой» нет

— А какова реальная жизнь современной «Скорой помощи»? Какие проблемы? Критики всё-таки от людей предостаточно.

— Думаю, в нашей работе есть два главных момента, которые вызывают критику. Это быстрое прибытие бригады по вызову и этика докторов. У нас очень мало жалоб в сравнении с поликлиниками и стационарами. Но те, которые есть, обычно связаны с отношением врачей к пациентам: как разговаривают, объясняют. Доктор, может быть, и не нахамил пациенту, но он мог сделать свою работу молча и с таким видом, что больной остался недоволен. Поэтому каждый день на «пятиминутках» убеждаю докторов, что главное в работе — качество и доступность. Доступность — это быстрое прибытие врачей, а качество — это не только медицинская помощь, но и общение с пациентом. Не устаю повторять: больного не учили общаться с врачом, а нас, докторов, учили общению с пациентами.

— Но почему врачи всё же могут позволить себе грубость?

— Сложно сказать. Кто-то много работает и устает от людей, у кого-то дефекты воспитания. Но главное, не знаешь, как за это наказывать. Ведь если будешь сильно «закручивать гайки», то завтра останешься один. У американцев есть такое выражение: «Лечить надо умного больного». У нас в Северодвинске всё еще социализм: «скорую» могут вызвать по пустякам, порой звонят и спрашивают, можно ли пить таблетку или просят приехать и измерить давление. Вот когда эта часть вызовов пропадёт, тогда будет и быстро, и качественно. Нужно понимать, когда стоит вызывать «скорую помощь», а когда участкового врача.

— Помните доктора Старцева, главного героя чеховского рассказа «Ионыч»? За несколько лет он превратился из врача, которому была интересна профессия, в ленивого обывателя. Он стал интересоваться лишь зарабатыванием денег. Много ли таких Ионычей сейчас?

— Профессиональное выгорание, конечно, есть. Но были, есть и будут люди, верные, преданные своей профессии, независимо от зарплаты. Нельзя сказать, что все превратились в Ионычей. Таких единицы. Здесь работают альтруисты: они готовы в любую погоду и время суток сесть в машину и мчаться на вызов. И в основном все, кто пришли на «Скорую», работают здесь всю жизнь: не ищут места, где больше платят.

— Правда, что у врачей нет личной жизни?

— Неправда. У нас тут даже семьи создаются! На «Скорой» жизнь кипит: тут и романы, и свадьбы, и разводы. И время находится не только на личную жизнь, но и на хобби.

Светлана ДОЛГОБОРОДОВА