Воспоминания труженицы тыла Молотовска о войне
Редакция газеты «Северный рабочий» представляет своим читателям рубрику, на страницах которой мы будем рассказывать вам о вкладе как предприятий Молотовска, так и его жителей в Великую Победу.
Предлагаем нашим читателям воспоминания Агнии Александровны Ситкиной, труженицы тыла Молотовска, работавшей на Спецзаводе № 3 УИТЛиК УНКВД по Архангельской области (затем — Севдормаш, прекратил существование в 2009 году).
1941 год. Начало
В 1941 году я окончила семь классов в школе № 7, и детство моё закончилось. Шла Великая Отечественная война. Чтобы найти себя в этот трудный период, я и моя одноклассница Лиза Томилова поехали в Архангельск поступать на годичные курсы медсестёр при больнице имени Семашко. Нас приняли как отличниц. Дали общежитие, а через месяц отозвали как малолеток. Ведь нам в ту пору было по 14—15 лет — война ещё пожалела нас, на курсы набирали в возрасте 18 лет. Вернувшись домой, я вскоре пошла работать в горфинотдел.
Осень 1941 года. Спецзавод № 3 НКВД
До войны — РМЗ, во время войны — Спецзавод, ныне — Севмаш, и всё это один и тот же завод, как бы его ни называли. Итак, я — бракёр (контролёр) ОТК. Мне, как и многим моим сверстницам, было доверено серьёзное дело: брака быть не должно, продукция — только отличного качества — того требовало военное время. Пропущенный брак — это помощь врагу.
Когда пришла в цех, встретила многих учеников нашей школы. По возрасту таких, как я. Это брат и сестра Кривошеины — Лена и Флор, Валя Щеглова — девочка небольшого роста, уже работала на токарном станке на подставке для ног, Мирка Дедов — помощник мастера по наладке, и многие другие мои ровесники. А мастера ОТК — Зина Барсукова и Августа Бабина — учили нас и опекали. Ведь мы работали среди заключённых. Не все они были преступниками. Среди них были порядочные люди. История помнит 1937 и 1938 годы (репрессии)…
Работали в две смены, каждая по 12 часов. Трудно было зимой в ночную смену: освещение слабое, в цехе холодно, да и одежда с обувью не соответствовали климату Севера.
Смены были по месяцу: месяц — днём, месяц — ночью. Один выходной в месяц при пересменке. Зато летом мы иногда умудрялись после ночной смены сходить в лес за морошкой на пятый километр по шпалам. Заранее припрячем в канве посуду — и в путь. Чуть-чуть отдохнём — и снова в ночь.
Надо отдать должное руководству завода того времени, что питание в столовой было хорошее — нам давали 800 граммов хлеба и 200 граммов стахановских.
В 1943 году меня приняли в комсомол, прямо в цехе, а за комсомольскими билетами мы ездили в Архангельск в политотдел НКВД. Была моя фотография и на Доске почёта завода, но её прикарманил добрый молодец. Но это не так важно.
Кроме основной работы нас, бракёров, часто использовали на других работах. Посылали на Двину вылавливать брёвна-топляки на дрова для котельной. Помню, однажды корчевали пни на 16‑м километре, очевидно, тоже на дрова. А когда завод переходил на более крупные корпуса мин весом 16 килограммов, нас отправили на заготовку ягод. Отвезли за 15 километров от города в деревню, и были мы там две недели. Когда узнали, что завод приступил к работе после переоборудования, босиком побежали домой, в темноте, уже подмораживало, а наутро уже все были на заводе.
Травма
Однажды, проверяя детали на сверлильном станке, я нашла брак. Попросила рабочего остановить станок. Он был заключённым, и это, видимо, ему не понравилось — он в гневе бросил деталь в ящик с такой силой, что брызги воды вместе с микростружкой попали мне в глаза. Так я вышла из строя на долгий месяц. Была на больничном. Лечилась. И вот меня временно перевели в столовую официанткой. Для кого‑то в то время это было наградой, но только не для меня. Я упорно лечилась народными средствами, и зрение стало улучшаться.
Вернулась в цех — самый тяжёлый и ответственный — сборочный. Сколько этих 16‑килограммовых мин передали мы военпредам, трудно теперь сосчитать. Сколько холодного металла прошло через наши руки — знает один Бог! На склоне своих лет я с гордостью могу сказать, что была маленьким винтиком в этой Великой Победе. Это И. В. Сталин так называл нас, поднимая бокал за Победу!
Об иностранных моряках-союзниках
Пусть история простит детям военной поры, что бегали за моряками, выпрашивая жвачки и «чоклу» — шоколад. Теперь‑то мы знаем, что они, моряки, были союзниками. Помогали нашей стране в трудное военное время продовольствием, оружием и т. д. Погибали в длинных морских переходах, погибали от вражеской авиации. Воспоминания о них остались тёплые.
Случай первый
Однажды мы, все дети, собрались дома в комнате и смотрели в окно, в никуда. Очевидно, ждали мать. Под окном болото, вода и высокая мостовая, по которой изредка проезжали машины. Видим: идут человек пять моряков-иностранцев. Заметив нас, они остановились и жестами стали подзывать нас к себе. Мы делегатом послали Машу. Ей было пять лет, но девочка была бойкая, побежала по трубам, что были проложены. Подошла. Моряк взял её под мышки, высоко поднял, опустил на мостовую, дал шоколадку, и она, радостная, взволнованная, прибежала домой и, не переведя дух, говорит: «Ой! Я думала он меня в болото бросит». Такое не забывается.
