«Что-то я вас не припомню», — бывший командир нашего полка Герой Советского Союза Ф. Мусланов пристально вглядывается в моё лицо. Несколько минут назад он пришёл на встречу с однополчанами. Подходя к каждому, здоровался, справлялся о здоровье, делах. «Ну как же, Григорий Фёдорович. Я — «Кролик». Помните, вы меня в три этажа тогда обложили? Бой за высоту. Под Витебском. Сорок четвёртый год. Операция «Свиное ухо». Вижу, командир полка оживился, взгляд его потеплел: «Свиное ухо», говоришь? Что-то припоминаю». Однополчане окружили нас, и я понял, что надо рассказать подробности.
Дан приказ — взять высоту
Полк с боями пробивался на Запад. Перед нами тогда лежала небольшая речка. Очертаниями на карте она на свиное ухо похожа. За речкой высота, господствующая над всей местностью. Эту высоту и предстояло взять. Вот и придумали полковые острословы название операции — «Свиное ухо».
Высота немцами укреплена была сильно. Артиллерия их пристрелялась к дорогам. Пулемёты прицельно били по малейшей цели на передовой и в нашем тылу. Поэтому все передвижения делали только ночью. Но и ночью фриц покоя не давал. С известной немецкой педантичностью делал артналёты. Понимали же фашисты, что мы по ночам не спим. Продовольствие, боеприпасы подвозим, передислокации делаем, как стемнеет. Выпустит артиллерия противника несколько снарядов по заранее выбранному квадрату — глядишь, и зацепит кого-нибудь из наших.
Нашим командирам было над чем задуматься: надо брать высоту, а как? До нас здесь вела наступление целая дивизия, но успеха не имела: только людей положили.
Что же мы полком-то сделаем? Но приказ есть приказ, его выполнять надо. Тогда и пришло решение. Выбрали мы в нашем тылу похожую высотку и стали отрабатывать за-хват. Наступали сразу за огневым валом. Занятие было рискованным. Тут, чего доброго, от своих же осколков смерть примешь. Но иначе нам удачи не видать.
Пахнет трибуналом
…Наши орудия начали артподготовку. Первую линию немецкой обороны мы заняли довольно успешно. Но немцы ответили ураганным огнём. Мы с командиром батальона сидим в окопе. Я тогда по рации связь поддерживал. И позывной у меня был «Кролик». Сидим, значит, снаряды и мины кругом рвутся. Одна из мин разорвалась почти у самого бруствера. Комбата контузило. Меж тем уже смеркалось. Мы перенесли КП батальона в один из занятых нами немецких блиндажей.
Народу туда набилось, как сельдей в бочку. Много значила высота в планах командования. Тут были офицеры из дивизии, корпуса, штаба армии. Каждый старался доложить обстановку своему начальству. Работёнки связисту было невпроворот.
— Немецкие танки подходят к блиндажу, — часовой, что нёс службу поблизости, прокричал это на одном вдохе.
— Покинуть блиндаж! — подал команду кто-то из старших офицеров.
Ещё не поистёрся в памяти случай, когда вот такой подкравшийся немецкий танк одним снарядом превратил КП в братскую могилу.
Все выскочили наружу. Вижу силуэт танка. И впрямь в нашу сторону движется. Трассирующие очереди кругом стелются. От беспрерывно запускаемых ракет светло как днём. Похоже, что немцы решили контратаковать.
Бегу на старый КП, откуда начиналась атака. Моя ведь задача какая — связь быстро наладить. Прибежал, а напарника-то и нет. И питание к рации у него.
— Связь! — требует комбат.
— Нет связи. Напарник пропал, — отвечаю.
Вижу, комбат в лице переменился. Дело-то запросто трибуналом может обернуться. Стали искать напарника моего. А он то ли с испуга, то ли просто в темноте, когда бежал, не сориентировался и проскочил КП. Лишь через час выхожу в эфир. Вызываю командира полка и называю свой позывной.
В ответ слышу:
— Что, «Кролик», хвост прижал! Так тебя…
Комбат нас не выдал. Сказал, что неисправность была у станции и мы её чинили.
***
«А, так вот о чём речь, — Григорий Фёдорович улыбнулся, всё ещё находясь во власти воспоминаний. — Я, признаться, и не упомнил об этом. Высоту мы всё же взяли. И была она безымянной. Сколько их за войну брать приходилось. Памятники на таких вот высотках ставить надо. Много их земля крови впитала. Да и имена таким высотам давать надо, чтобы в безвестности они не затерялись».
Замолчал полковник. И вдруг в его глазах мелькнула лукавая искорка:
«А танк-то, между прочим, нашим был. Днём его подбили. Но танкисты сумели починить и под покровом темноты возвращались к своим. Немцы, видимо, посчитали, что мы очередную атаку начали, вот и дали огонька. Вы же всё это за немецкую атаку приняли. Выходит, не зря я тогда выдал вам по рации. А?»
Михаил КОЧНЕВ, участник Великой
Отечественной войны
