Я просто поражаюсь, насколько люди, читая, не понимают написанного, а потом ещё и перекручивают его смысл в любую удобную для себя сторону.
Не судите тот век
Интересно, как это и где в моей статье «Послесловие к юбилею» г. Неверов (его отклик под названием «Жестокий век, жестокие сердца» опубликован 6 марта) увидел «трепетное отношение к «вождю народов» — и не увидел всего остального?
А я ведь призываю только не судить тот век со своей колокольни — или из своего колодца, как кому угодно, — ибо не имеем на это права, это некорректно.
Никакой «подмены нравственности при Сталине» не было — её тогда вообще не было, неужели не понятно? Повсеместно были концентрационные лагеря, гетто, резервации, использовался труд рабов и поражённых в правах (что было в ходу с первого дня возникновения человечества), в России и Японии целые города сравнивали с землёй, в США до 1960-х годов линчевали негров, Азия и Африка вообще были колониальными (аж до 1999 года)… О какой такой нравственности вы, г. Неверов, говорите? Нравственность — это красивая сказка для таких доверчивых людей (или демагогов), как вы.
Только теория
Объясните, кто был нравственнее: царское правительство, казнившее декабристов и народовольцев, или большевики, уничтожившие под корень в 1918 году царскую семью? Коммунисты и комсомольцы, под руководством Ленина и Сталина разрушавшие церкви, или крестьяне, которые повсеместно позволяли это делать, а потом аж до наших дней — сами говорите — так их и не восстановили? Кто из них нравственней? Или вы можете назвать какие-либо примеры из жизни нашего народа — нравственные, сострадательные, которые привели страну к прогрессу, процветанию, счастью?
Или признаете всё-таки, что это лишь теория, не имеющая ничего общего с практикой?
Хотела бы я посмотреть, как вы, размахивая только лозунгами о нравственности и сострадании, прогоняете миллионные армии врага с нашей земли или хотя бы осуществляете один пятилетний план. Вы опасный сказочник, г. Неверов, демагог, потому что все ваши рассуждения о сострадании расходятся с жизнью и деятельностью государства, вы вооружаете народ безответственной надеждой на какую-то несуществующую нравственность, которую кто-то несуществующий, не в этой жизни, оценит.
В своей статье я говорила о народе 1930—1950-х годов, так что не надо опять всё передёргивать на современность. И в наше время в нашем народе есть рабы и есть крепостные, и вы с этим согласитесь. Просто поражаюсь, как вам не пришло ещё в голову повесить на меня «трепетное отношение к египетским фараонам», потому что они тоже использовали людей в каких-то целях и губили их без счёта.
Со своей нравственной меркой вам не статьи надо писать, а собрать тогда чемодан и гордо удалиться из города, построенного бедными зэками по указке ужасного Сталина.
Имя Сталина под запретом
А я продолжаю настаивать на том, чтобы посмотреть правде в глаза: Сталин основал наш город (даже появление множества учреждений в городе и области привязано к дню его рождения), и мы, жители, должны быть благодарны советскому правительству за это, и так же, как в Питере три года отмечают юбилей Петра, три года отмечать этот юбилей Сталина и требовать у правительства под это таких же преференций, как питерцы. Или Сталин с Петром I стояли не на одной доске? Чем это один хуже другого?
В дальнейшем ненавистников Сталина и всего советского прошу хотя бы не врать: после 1956 года имя Сталина было под запретом, никаких празднований его 100-летия не было, а сейчас оно под ещё большим запретом, так что валить на виновного, понятно, много усилий не надо. А подходя с нравственными линеечками к той эпохе, думайте о том, что эпоха давно сменилась, а нравственности и сострадания как не было, так и не появилось. В отношении целого народа эти категории вообще неприменимы — они из области мечтаний, фантастики и детских сказок.
Абрамов — не аргумент
Не знаю, с какой целью г. Неверов вспомнил о писателе Абрамове, надеюсь, не из конъюнктурных соображений, но этот персонаж, на мой взгляд, мало кого убеждает, являя собой как раз образчик безнравственности, полного «шатания по курсу». Работник Смерша, потом доцент столичного университета, он настолько далеко вырвался из своей среды, что смог нарушить одну из главных заповедей рода — не выносить сор из избы. Сделав это, он, как и А. Солженицын, навсегда порвал с крестьянством, со своим народом. Эти два писателя останутся неприкаянными, на какую бы высоту их ни возносили. Опозорил свой род, опозорил страну — вон навсегда из душ, сердец народа! Так что Абрамов в данном случае, увы, не аргумент.
В конце своего вдохновенного опуса г. Неверов говорит, что нужно опираться на факты, а сам тут же сворачивает на свои любимые розовые теории о «чувстве сострадания». Фашист разгромлен, город и завод построены — вот факты. По ним и нужно судить.
