Любовь МУРГИНА

Апрель — чудной обманщик

Апрель — чудной обманщик,
он дотла
Легко разрушил
сказочные замки.
Душа и тело требуют тепла,
Глаза устали от безликой рамки
Двора…
Но — превратить мечты
в стихи
О робкой зелени,
пробившей стужу,
Ручьях, бегущих наперегонки,
О лучиках, блеснувших
в первых лужах!
Зима боролась за свои права —
На севере поцарствовать
подольше:
Метель, снега, морозы —
как могла…
Но ей никак не задержаться
больше!
Ну вот вам —
всюду лужи и ручьи,
А вместе с ними —
грязи по колено…
До ярких красок —
полвесны почти.
В апреле — всё почти
несовершенно.

Захолустье

Селу Нёнокса и всей
российской глубинке

Глаза привыкли
к виду захолустья,
Где жизнь другая —
проще, налегке,
Но сердце давит
от щемящей грусти:
След увяданья в этом уголке…
Остались клуб
и хор поморский старый,
Да церкви возрождают мастера,
Ещё жилой есть дух,
уже усталый…
А шесть столетий —
вычеркнуть пора?..
К зиме природа жалкой стала,
сжалась
В предчувствии морозов
в декабре
И в беззащитности своей
смешалась…
Сровняет ночь все тени
на дворе.
А утром снегом
нищета окраин
Преобразится вдруг.
Хрустальный блеск
Неописуем:
будто против правил
Пришедшая с небес краса —
окрест!
Мир чище станет:
сколько же пространства,
Не надо кучи хлама разбирать,
Прикрытые снегами.
Постоянство
Пришло надолго —
до весны опять.
…И вновь откроется
всё запустенье:
Природа и жильё — беда одна…
Печально: накрывает
тень забвенья
Деревни…
Эх, пошли же времена…

Мечтатель

В окно заглядывает
тусклый день,
Сквозь толщу облаков
он еле светит,
Возможно, он — та,
новая ступень:
За что-то день находится
в ответе?
И где-то — всплеск эмоций,
как вулкан,
А у кого-то день
опять бесцелен:
Открыта дверь,
но он как истукан —
Запамятовал:
чем же он полезен?
Мечтатель перед сном
глаза сомкнёт,
В улыбке детской
расплывутся губы.
Обломов,
он обдумывать начнёт
На завтра план,
записанный в талмуды…
А сны закружат
в полной темноте —
Их ангелы разносят адресатам,
Красивости легко даря мечте,
Такой наивной и чудаковатой.

Я сожгла всё дотла

Между нами неизвестность
дистанций,
Разные,
мы всё же
наедине,
Огненные язычки
в диком танце
Отражаются в янтарном вине.
Жизнь составлена
из ломаных линий,
По случайности здесь
наши тела…
Ни к чему теперь
букет белых лилий,
Поздно, милый,
я сожгла всё дотла.
Ностальгическое
Знойный вечер,
осязаемый и пахучий,
Старый дачный —
и запущенный — сад…
И зачем нависли
предгрозовые тучи?
От мангала
колдовской аромат…
Скромно северный день тает,
ни с кем не споря,
И светло, и душно.
И прощены
Все обиды наши,
смыты, сплавлены в море.
Хочется задумчивой тишины,
Чтобы хоть чуть-чуть
спустилась с небес прохлада.
Вспоминается,
как было давно
Хорошо когда-то
и для души — отрадно…
Может,
мы без тоста
выпьем вино…

Ушедшим поэтам

Скоро снова метель
злою ведьмой
Разгуляется между домов,
И прохожему позднему негде
Будет спрятаться
в гуще дворов.
Погибать,
как собаке пропащей?
Ближе к дому спешит человек,
Ветер — с силой в лицо,
леденящий,
Словно наш
устрашающий век…
Где-то смех, голоса молодые,
Им не страшен
терзающий вой —
Верно, смелые и удалые,
Пьют, беспечные,
там, за стеной.
Может, пьяный прохожий
замёрзнет —
Ну и чёрт с ним,
он сам виноват…
А душа в выси —
азбукой Морзе…
Вспомнят позже:
мол, был странноват…

Искорка стиха

Вдыхая холод воздуха
и света,
Летишь по краешку
седой зимы.
Она пройдёт,
не предъявив билета,
По золоту осенней бахромы.
Когда же одичает сад
пред стужей,
В испуге примет вид
совсем иной,
Заблудший стих,
и так уже простужен,
В объятья ветра бросится —
шальной.
Метанья бесполезны —
стих погибнет,
Мороз живое
крепко льдом скуёт,
Но если искорка
стиха не сгинет,
Он в памяти кого-то оживёт.

Нина Флегонтовна Терехова — ровесница города, даже месяц совпадает… Перед юбилеем стала вспоминать свою жизнь — и воспоминания вдруг полились лирической волной. Впервые она записала стихи… О детстве на Вологодчине, о юности на Яграх. А ещё она работала всю жизнь в тресте столовых, кормила работников предприятия «Звёздочка». Первый поэтический опыт в 80 лет? Это нормально, если душа поёт.

Нина ТЕРЕХОВА

*                              *                              *

Война тяжёлым испытанием
легла
На плечи матери
моей любимой.
Нас четверых
одна поднять смогла…
Внушала нам:
«Нет бед неодолимых!»

Чтоб выжить нам
голодной той порой,
Пришлось отыскивать
картошку из-под снега,
Месить лепёшки
с клевером, травой
И в поле собирать
колосья хлеба.

Грибы и ягоды
спасли нам жизнь в войну.
Вести хозяйство
мы учились с малолетства.
Но, несмотря на голод и нужду,
С любовью
вспоминаю детство.

Любила я поля, леса, реку,
Купаться в речке,
бегать босиком,
С подружками сидеть на берегу,
А после возвращаться
в тёплый дом.

Потом родных
пришлось терять мне:
Отца — в войну,
потом и мать ушла…
И старшую сестру, и братьев
С большою болью я пережила.

Теперь живу я с дочкой, внуком,
И жизни рада я вполне.
А все лишенья и невзгоды
Лишь закалили душу мне.

Люблю заводы, парки и дома,
Люблю людей отзывчивых,
не гордых.
На Яграх юность
вся прошла моя,
И здесь я встречу
золотые годы.

Штапельные балы

Жили-были в городе одном
Три неразлучные подружки.
Красивы все, стройны и веселы,
С прекрасною мечтой
о жизни лучшей.

Работали, учились и мечтали,
Не унывали,
несмотря на все невзгоды.
И отдыхать не забывали —
На то и молодые годы.

В клуб Горького мы бегали на бал
И сами шили себе платья
Из ситца, штапеля и льна,
И в этом было столько счастья!

Фасоны были самые простые,
Но в молодости всё к лицу,
И юбки —
шестиклинки, восьмиклинки
Кружились «солнцем» на балу.

И танго, вальс и летку-енку
Играл тогда оркестр
на всех парах,
Знакомились, влюблялись крепко
На ситцевых
и штапельных балах!

Там встретила и я судьбу свою —
Любимого, родного человека.
Та встреча
изменила жизнь мою,
И началась совсем другая эра.

Семья, работа, новые друзья,
У моря — новая квартира…
Так закружилась жизнь моя,
А годы мчались
снежною лавиной.

Судьба свела
с прекрасными людьми,
Я ей за это очень благодарна.
Подруги те же верные мои
Со мной делили
радость и печали.

Две Веры и Галина — их зовут,
И дружба наша
скреплена годами.
Хранили все
привязанность свою,
Поддержку и взаимопониманье.

И самая любимая из них,
Подруга лучшая и дорогая,
Ко мне она заходит
каждый день,
То Верочка Бетехтина родная.

Мы вместе пережили
смерть мужей,
Безденежные
годы перестройки,
И в радости,
и в горе были с ней —
И нет подруги лучше
и достойней.

Сейчас хожу я только
по квартире,
И дружба с ней — спасение моё:
Всё купит,
настроение поднимет,
Во всём я полагаюсь на неё.

Мне скоро будет
восемьдесят лет,
И я хочу отметить эту дату.
Воспоминания
рифмуются в душе,
И вот записываю их
в тетрадку…

Подготовила Ангелина ПРУДНИКОВА

Фото из архива Любови Мургиной