Почти сельский пейзаж, благотворно действующий на психику, в отличие от угнетающих серых бетонных коробок. Идёшь по старой тихой улочке — и возникают ощущения из детства, когда деревья были большими. И вот они снова большие, и почти нет машин, и дома невысокие, деревянные, и все разные, у каждого своё лицо, своя душа... Жаль только, что эти «деревяшки», как презрительно называют их горожане, оседают, рушатся, сносятся одна за другой. А вместо них квадратно-гнездовым методом вырастают бездушные многоэтажки.
Очень люблю старый, «деревянный» город. Здесь много зелени, здесь деревья выше домов — намного выше
Понятно, что жить лучше в современном благоустроенном здании, чем в разваливающемся бараке, и люди при первой возможности переезжают в новые кварталы. Для жизни «деревянный» город, может, и не лучший район. Но зато это прекрасное место для прогулок, особенно для пожилых людей и родителей с детьми. Больше зелени — лучше воздух.
Хотелось бы, чтобы хоть часть старого города навсегда осталась заповедной. Как Чумбаровка в Архангельске. Можно реставрировать старые здания и на каком-то участке устроить пешеходную зону с магазинчиками, кафешками, лавочками и детскими площадками — всё в стиле ретро. Логично было бы облагородить территорию неподалёку от городского парка и музея, чтобы получился единый прогулочный маршрут.
Да, понимаю, реставрировать деревянные дома дороже, чем новые построить с такой же площадью. Но можно же до лучших времён просто оставить как есть? Пусть стоят, покосившиеся, и смотрят печально пустыми глазницами окон — но утопая при этом в зелени! А то, когда участки после сноса выделяются под строительство, новые хозяева начинают с того, что спиливают большие деревья, как это сделал, к примеру, «Севергазбанк» при строительстве офиса на ул. Полярной, 30. И рядом идёт строительство — нет больше «собачьего садика», этого кусочка одичавшей северодвинской природы, позволявшего срезать угол по тропинке меж высоких тополей.
Но ещё остались в городе места, где деревья снова большие, а почерневшие от старости дома хранят воспоминания о первостроителях города и завода, добровольно или не совсем оставивших устроенный быт в родных пенатах. С какой радостью люди переезжали из бараков, где ютились порой по семь семей в одном помещении за занавесочками, в отдельные комнаты или даже целые квартиры в этих — тогда новеньких! — зданиях с резными наличниками на окнах да с фигурными балясинами на лестницах и балконах.
Эти дома строились не просто «по приказу Сталина», они всё-таки строились с любовью. И за этими окнами когда-то собирались большие компании, умевшие веселиться без вина. Пели хором, танцевали под патефон, играли в фанты, устраивали спектакли и конкурсы… В войну женщины и девушки, уставшие после четырнадцатичасовой смены, голодные, всё равно собирались группами, мечтали вместе о победе, о возвращении любимых и танцевали «шерочка с машерочкой». Теперь и из детей первостроителей мало кто в живых остался.
Лишь стены домов хранят воспоминания. Пока их не снесут…
