Вьетнам от севера до центра: от шумных улочек Ханоя до далёких от цивилизации горных сёл Сапы

Багажные близнецы

«И что они везут в таком количестве?» — с этой мыслью я прилетела в столицу Вьетнама Ханой. На ленте выдачи багажа уже час с лишним крутились одинаковые, как близнецы, картонные посылки, а туристических рюкзаков всё не было.

Любовь маленьких вьетнамцев к большим вещам — национальная черта. Везут они подчас больше, чем занимают места в транспорте сами, и при этом напоминают муравьёв. Женщины, загруженные множеством сумок и пакетов, отнюдь не редкость. О том, что их ноша совсем не лёгкая, узнала, когда один такой пакет упал мне на ногу в поезде.

Под стать вьетнамцам и сам поезд — исключительно с «сидячими» местами: в салоне душно, на окнах мелкая металлическая решётка, ребятня гогочет. Одна из мамочек развела кипятком сухое питание для малыша — и резкий непривычный запах ещё больше подчёркивает хаос. На полу поперёк лавок расстелена циновка, на циновке девушка — совершенно нормальный для вьетнамцев способ путешествия, да и жизни в целом. Именно так — на циновке, в походных условиях. Всё время на бегу.

Шумный Ханой с нескончаемым движением мотобайков.
Фото Екатерины Курзеневой

Таня Нгуен из Череповца

На гостеприимстве и дружелюбии это не сказывается — вьетнамцы открытые, любят поговорить.

Уличные эксперименты вместе с Таней Нгуен.
Фото Екатерины Курзеневой

Встают они рано: ещё нет шести, а некоторые к этому времени уже на пробежке. В парке вместе делают зарядку под традиционную музыку, танцуют хип-хоп. И пожилые вьетнамки, кстати, тоже.

Ханой с бесконечным броуновским движением мотобайкеров застроен преимущественно узкими четырёхэтажными домиками шириной в одну квартиру. Кругом свисающие корни деревьев, огромные банановые листья, переплетённые жилы проводов. От пыли и выхлопных газов спасаются масками, а иногда и вовсе скрывают тело от солнца так, что остаются видны лишь глаза.

Сбор проливного риса в Там Коке, провинция Ниньбинь.
Фото Екатерины Курзеневой

И всё же, несмотря на обилие экзотики, Ханой напомнил чем-то Родину. Сближают нас не только серпастые флаги. Как и у нас, женщины предлагают купить еду пассажирам поездов на остановках, молодёжь по вечерам собирается щёлкать семечки, а старушки исследуют кучи мусора в поисках пластиковой тары, которую можно сдать…

Есть ещё одна связь. Шумные улочки Ханоя я изучала вместе с Таней Нгуен, студенткой второго курса экономического факультета. Таня руководит русским сектором волонтёрской организации «Бесплатные гиды Ханоя». У неё лукавый взгляд и тёмные волосы. Окончательно в заблуждение вводит песня «В траве сидел кузнечик», которую она беззаботно напевает себе под нос на чистом русском языке. До третьего класса Таня с семьёй и братом Лином-Алексеем жила в Череповце. Русский язык стал для неё родным, вьетнамскому училась с трудом. В Ханое поддерживать русский помогают туристы, иногда язык преподают в вузах. От Тани узнала, что местные студенты не уповают перед экзаменами на халяву, а приходят молиться своим заступникам в Храм Литературы, посвящённый Конфуцию. Не преминула сделать это и она: помогло!

Вырастить рис — кропотливый труд. Урожай на севере собирают дважды в год. Вначале зёрна проращивают на специальных грядках, а после одного-двух месяцев пересаживают пучками в покрытый водой грунт. Террасы располагаются на крутых склонах, нередко буйволы вспахивают их по горло в жиже.
Фото Екатерины Курзеневой

Лапша на завтрак, рис на обед

С вьетнамской едой знакомилась, сидя на крошечном табурете за таким же игрушечным столиком. Жареный в масле тофу (соевый творог) и блинчики нэм с рыбным соусом — традиционная еда, которую можно отведать прямо на улице. Одно «но» — о санитарии здесь можно забыть.

Из всех азиатских кухонь вьетнамская, пожалуй, наименее экзотическая. Так что за сушёными кузнечиками лучше в Китай, за перчёным — в Таиланд или Корею. Впрочем, и здесь есть свои сюрпризы: мясо крокодила, мышей, змей, собак… Семья, у которой я жила в Хойане, рассказывала: ни один из щенков, которых родила их домашняя собака, не дожил до зрелости. Как только подрастал, ночью приходили люди, приманивали и уносили.

С утра вьетнамцы предпочитают есть лапшу, на улицах можно купить варёные яйца с почти вылупившимися утятами. Самый распространённый гарнир, естественно, рис, по экспорту которого Вьетнам на втором месте в мире. Есть и блюда европейской кухни — в наследство от французов, например омлет, к которому непременно подают большой хрустящий багет.

Уходящие в бесконечность ступени рисовых террас — именно за этим зрелищем туристы едут в Сапу.
Фото Екатерины Курзеневой

В Хойане было открытием узнать, что местные все фрукты предпочитают есть с солью: так вкуснее. Из спиртного распространено рисовое вино (водка, в которую для цвета добавляют сливу), из напитков — чудесный кофе с шоколадным привкусом. Кулинарными шедеврами славится преж-няя столица Вьетнама — императорский город Хюэ. Пробовала вкусные рисовые блинчики бан хео с креветками, свининой и ростками фасоли. Кусочек такого яства смешивают с листовой горчицей и цуккини, заливают тёплым ореховым соусом.

Халонг на суше

Помимо колоритного Хюэ довелось побывать ещё в одной древней столице

Вьетнама (до 1010 года) — Хоалы в провинции Ниньбинь. Сегодня здесь сохранились лишь 47 памятников, в числе которых несколько императорских храмов и гробниц.

Не менее интересен и сам Ниньбинь, в живописных сельских окрестностях которого ищут единение с природой. Здесь популярен лодочный тур среди скал и рисовых полей в регионе карстовых пещер Там Кок. Пока беззвучно плывёт лодочка (вёсла перебирают ногами), наблюдаешь недвижимую изумрудную гладь, из которой вырастают горы, уборку проливного риса на лодках. Колоритный Ниньбинь не зря называют Халонгом на суше, и мне он понравился куда больше открыточного прототипа.

Путешествие с севера в центр Вьетнама запомнилось великолепным национальным парком Батьма («Белая лошадь»). Там дикую природу созерцаешь под трель цикад. Впечатлили мраморные горы под Данангом, где прямо в скалах расположены алтари и статуи божеств. Удивили прекрасные пляжи, среди которых и лагуна Ланг Ко из тридцатки лучших пляжей мира. Местные об этом вряд ли задумываются. Плавать они не умеют, но зато берутся за руки, идут колонной в море и с хохотом ловят спиной волну. И всё-таки самые интересные приключения ждали меня на севере Вьетнама, в провинции Лаокай.

Пэн без Питера

— Ты когда-нибудь устаёшь? — удивляется Пэн, штурмуя вместе со мной очередную гору при жаре плюс 38 градусов.

Для неё это не в диковинку: каждый день по два часа она поднимается на высоту 1 500 метров, чтобы попасть домой. А вот туристов в такие выси заманишь не всегда. Забираются высоко местные не от хорошей жизни: земли всем не хватает. По этой же причине здесь развито выращивание риса на террасах, виды которого так привлекают туристов.

Вот мы в колоритной Сапе у самой границы с Китаем. Шумные водопады, захватывающий перевал Трам Тун, ландшафты высокогорья и рисовых террас… Но это не всё, чем славятся эти места. Ни в каком другом уголке страны нельзя обнаружить такое разнообразие этнических меньшинств, как здесь, и прикоснуться к их неповторимому быту! Пэн — представитель самого большого этнического меньшинства Сапы — чёрные хмонги. Все племена, живущие здесь, когда-то мигрировали из Южного Китая, поэтому вьетнамцами себя не считают и чтят культуру своих предков.

Главный заработок Пэн — походы с туристами по живописной долине Муонг Хоа. Пэн не умеет читать и писать: английский она учила, общаясь с туристами, вьетнамский — с местными (говорят этнические меньшинства на непохожих языках). Мой проводник не только не училась в школе, потому что надо было работать, но и не выезжала за пределы Сапы. Такова судьба практически всех местных жителей. Поэтому, когда я сказала ей, что в нашей стране более 190 народов, она удивилась и поинтересовалась: неужели Россия больше Китая?

Болит голова? Приложи рог!

Традиционный дом здесь выглядит примерно так: внутри нет дверей и пола, деление на комнаты условное. На полу ковёр, на котором возится ребёнок, рядом на костре готовится пища. В центре соседней пустой комнаты на дешёвом пластиковом стуле сидит глава семейства и смотрит телевизор. Вот и всё.

Пэн из богатых: в её жилище есть даже кровати. Она держит крепкое хозяйство с множеством кудахтающей и хрюкающей живности. В довесок ко всему 60 рядов рисовых террас, грядки с кукурузой и зелёным горохом. У неё трое детей, старшему 11 лет.

Нередко у женщин-хмонгов можно увидеть коричневые пятна на лбу: головную боль здесь лечат, прикладывая разогретый рог буйвола. Длинные густые волосы не стригут с рождения: копну скрепляют металлическими заколками, обворачивают вокруг головы и закрепляют металлическим гребнем.

Вторую по распространённости народность — красные зао — можно отличить по большим красным головным уборам. Вышедшие замуж женщины сбривают брови и часть волос у лба и висков, носят много массивных серебряных колец. Их дети часто бегают по горам совсем голые: денег у родителей нередко нет даже на обувь.

Хмонги глобализируются

Перед поездкой в Сапу я читала о ней как о месте, где племена ведут практически не тронутый цивилизацией образ жизни. Однако туризм, который помогает им выживать, вместе с тем отрывает их от традиционных видов деятельности и выгоняет на улицу торговать сувенирами, сделанными своими руками.

Практически все крестьяне и их дети, которых мы с Пэн встречали по дороге, одеты в дешёвые футболки и штаны с надписями на английском языке. Традиционные костюмы из грубого сукна, выкрашенного индиго (от этого у женщин часто иссиня-чёрные руки), встречались очень редко. Вот и на Пэн из традиционного только чёрные гетры, подвязанные тесьмой, и бархатные шорты. Сегодня жарко, объясняет она. На её ногах не дешёвые пластиковые тапки, а современные трекинговые ботинки. Вместо плетёной бамбуковой корзины за спиной — удобный зонтик от солнца.

Глобализация добралась и до отношений: если Пэн выходила замуж по сговору родителей, то сейчас местные женятся по любви. Некоторые уже имеют почтовые ящики в интернете. Может быть, сегодня Сапа уже больше легенда для туристов. Но как хочется в неё верить! И дальше следовать тропою Дракона, разгадывая одну загадку за другой.