Как матрос спас экипаж и ушёл в пучину океана вместе с подводной лодкой «К-219» 6 октября 1986 года

О трагедии просачивалась весьма скромная информация. Проанализировав всё, что удалось собрать Николаю Григорьевичу Мормулю, известному адмиралу, талантливому инженеру-механику, в своей книге «Катастрофы под водой», спешу поделиться результатами с читателями «Северного рабочего». Итак, как это было.

Что писали газеты
В начале октября 1986 года в советских газетах появилось короткое сообщение ТАСС: «Утром 3 октября на советской атомной лодке с баллистическими ракетами (ракеты Р-27У Главного конструктора академика В.П. Макеева с разделяющейся (кассетного типа) головной частью с тремя боевыми блоками. — Прим. автора) на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошёл пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара. На борту подводной лодки есть пострадавшие».
Сообщалось также о трёх погибших и о том, что ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет. Успокоили народ. Ещё бы, ведь это произошло спустя пять месяцев после чернобыльский трагедии. А 7 октября ТАСС вновь коротко проинформировал страну о судьбе аварийной подлодки. У меня сохранилась газета — цитирую дословно:
«В течение 3—6 октября экипажем нашей подводной лодки и личным составом перешедших советских кораблей велась борьба за обеспечение непотопляемости. Несмотря на предпринятые усилия, подводную лодку спасти не удалось. 6 октября в 11 часов 03 минуты она затонула на большой глубине». Сообщалось также о том, что экипаж эвакуирован на советские корабли, реактор заглушен и, мол, по заключению специалистов, возможность ядерного взрыва и радиоактивного заражения среды исключается, а обстоятельства гибели лодки продолжают выясняться.
Это сообщение потрясло и корабелов, и моряков-подводников.

Эксперт из колонии
Потрясён был и подводник-атомщик контр-адмирал Николай Мормуль. Ведь именно он, будучи тогда участником создания стратегических кораблей на Севмаше, поставил в акте приёмки свою подпись.
Во время катастрофы адмирал Мормуль, как известно, находился в заключении. В скобках замечу, что Николай Григорьевич прошёл славный служебный путь от курсанта Военно-морского училища до контр-адмирала, начальника высокого ранга, как говорится, без мохнатой руки. Но вместо благодарностей за службу Отечеству получил тюремные нары. Прошло время, судимость за недоказанностью преступлений была снята, но глубокий моральный ущерб остался. Н.Г. Мормуль был потрясён аварией, предлагал себя в качестве эксперта, обращался в многочисленные инстанции, даже Горбачёву написал.
Он, кандидат технических наук, был уверен, что со своим тридцатилетним опытом общения с ядерными реакторами будет значительно полезнее при ликвидации последствий аварии, чем в колонии. Разумеется, никакого ответа на свои письма Мормуль не получил, но ему удалось наладить в колонию доставку необходимой документации.

Халатность или заговор?
Погибшая «К-219» многим не давала покоя. Снова и снова задавались вопросы: как можно было утопить лодку с запасом плавучести в несколько тысяч тонн, имея в наличии весь экипаж и лишь один загазованный отсек? Экипаж располагал мощностями обоих реакторов, полным запасом воздуха высокого давления и стопроцентным комплектом индивидуальных спасательных средств.
Подумать только, все системы и механизмы, включая пожарные и водоотливные средства, резервные источники энергии были исправны. Не говоря уже о том, что подавляющее их большинство, как я хорошо знаю, продублировано.
Искал ответы на эти вопросы и бывший начальник Технического управления Северного флота Н.Г. Мормуль. Он даже написал соответствующее письмо Генеральному конструктору лодки С.Н. Ковалёву, после освобождения из колонии встречался с командиром БЧ-5 «К-219» капитаном 2-го ранга И.П. Красильниковым, беседовал с членами комиссии по расследованию, а также с офицерами, которых хотели отдать под суд. И, кстати, уточнил многие детали непосредственно у командира лодки Игоря Британова.
Опираясь на все известные факты из конкретных источников, на своё понимание, как специалиста по ракетным комплексам, хочу изложить обстоятельства гибели «К-219». А обстоятельства говорят вот о чём.

Окислительная реакция
В одной из ракетных шахт на глубине 100 метров при осушении незначительного количества воды произошло сообщение шахты с главной осушительной магистралью. И ракета на этой глубине под давлением 10 кг/см2 была раздавлена. При соединении горючего и окислителя произошёл взрыв. Опуская некоторые детали, скажу, что в конечном итоге возник пожар в четвёртом ракетном отсеке. Локализовать огонь не удалось, и пожар распространился по кораблю. Часть личного состава отравилась парами ракетного топлива и продуктами горения. Командовал лодкой в том походе капитан 2-го ранга Игорь Петрович Британов. Был дан приказ покинуть четвёртый отсек и перейти в пятый (тоже ракетный) отсек. Троих — капитана 3-го ранга Петрачкова, матросов Н. Смоглюка и И. Харченко вынесли в бессознательном состоянии. Вскоре они скончались. Подводная лодка всплыла, в действие ввели второй борт энергоустановки. К сожалению, пожар в четвёртом отсеке не стихал, несмотря на поступление воды. Более того, произошло короткое замыкание и сработала аварийная защита реактора правого борта (ГЭУ левого борта продолжала работать).
Но что же дальше? Сигнализация, выведенная на пульт, свидетельствовала: две компенсирующие решётки не дошли до требуемого нижнего положения. В этой ситуации нужно было попытаться опустить решётки вручную, иначе в любую минуту реактор мог запуститься. Отмечу, что в этом ничего сложного не было. Достаточно найти место, куда вставляется специальный ключ, и повернуть его до упора. Мне и сейчас обидно, что в отсек трижды посылали аварийные партии — и каждый раз они возвращались ни с чем. Ох как трудно представить экипаж, в котором моряки реакторного отсека не знают, куда надо вставлять ключ! Тем не менее это факт.
Оставалась, как говорится, последняя надежда.

Разрыв системы
В седьмом отсеке служил опытный матрос Сергей Преминин, один из трюмных, непосредственно обслуживающих реакторы. Он-то и отправился (в одиночку!) в отсек и через некоторое время доложил по трансляции на пульт управления главной энергоустановки: «Работы выполнены!» Все облегчённо вздохнули: худшее позади. Но тут случилось непредвиденное — в результате пожара произошёл разрыв системы высокого давления, и этот воздух проник во все отсеки.
Подводники сразу почувствовали себя как в снижающемся самолёте. Само по себе повышенное давление не представляет опасности, достаточно «продуть» уши. Беда заключалась в другом. Поскольку давление в соседних отсеках повысилось, то выходные люки реакторного отсека не открывались: в этом единственном необитаемом отсеке давление оставалось на уровне
1 атм. Одному человеку не под силу открыть выходной люк. Разумеется, каждый подводник знает, что необходимо сделать, чтобы отдраить переборочную дверь (надо открыть клапана выравнивания давления), но Сергей Преминин был слишком ослаблен угарным газом, чтобы добраться от крышки реактора до этих самых клапанов…

Человеческая трагедия
Разумеется, на помощь Сергею направили аварийную партию, но и она не смогла вызволить матроса. Между тем ситуация в соседнем отсеке осложнилась настолько, что посылать аварийные партии стало слишком рискованно. Преминин оказался в мышеловке. Реакторный отсек держал его, словно капкан. Ещё долго на пульте управления ГЭУ и центральном посту слушали его слова и сдерживаемые всхлипывания. С Сергеем говорили командир БЧ-5 и командир первого дивизиона, но матрос понимал: он обречён…
Осадка лодки медленно, но неминуемо увеличивалась. Экипаж эвакуировали на подошедшие советские корабли. Командир Игорь Британов остался в рубке с девятью членами экипажа, чтобы до конца бороться за живучесть корабля. Но когда подводная лодка, оголив винты, начала зарываться носом и рубку стало захлёстывать волной, подводникам пришлось покинуть корабль. На борту, в реакторном отсеке, остался наедине с бездной Сергей Преминин.
Что испытывал этот здоровый, находящийся в полном сознании молодой человек, пожертвовавший собой, чтобы не допустить цепной реакции на дне океана? Увы, этого мы не узнаем никогда… Дифферент нарастал, потом погас свет, лодка погружалась. И ещё задолго до того, как она коснулась дна, на глубине пять тысяч метров океан сплющил её корпус, как тюбик зубной пасты.

А помнят ли живые?
Всего на субмарине «К-219» погибли шесть человек. Капитан 3-го ранга В. Марков и капитан-лейтенант В. Корначёв скончались после эвакуации с подводной лодки от отравления парами ракетного топлива.
7 августа 1997 года президент РФ Б. Ельцин подписал Указ о присвоении звания Героя России матросу Сергею Анатольевичу Преминину (посмертно). Человечество должно знать имя Сергея Преминина, погибшего страшной смертью, чтобы не допустить нового Чернобыля.
Американцы (и почему не мы?) сняли фильм о подвиге русского матроса. Картина называется «Враждебные сны». Основана она на реальных событиях 3—6 октября 1986 года, произошедших на терпящей бедствие атомной подводной лодке «К-219». В фильме показана борьба команды за живучесть корабля вплоть до гибели лодки.
Земляки поставили Сергею на его родине в городе Красавичи Вологодской области скромный памятник. Памятник человеку, спасшему мир ценой своей жизни.
Леонид БОРОДИХИН
img1.liveinternet.ru, i061.radikal.ru,