Моё блокадное детство: это был ад…

http://nworker.ru/wp-content/uploads/2014/01/55_d1053.jpg

Приближаются две знаменательные даты как для жителей блокадного Ленинграда, так и для защитников города. Вся страна их отмечает, но для нас, блокадников, участников тех событий, они наполнены особым смыслом.

Ленинградка Галина Мальцева вспоминает, как выживали

Фото Владимира Бербенца

Фото Владимира Бербенца

Прорыв блокады Ленинграда произошёл 18 января 1943 года. 27 января 1944-го, 70 лет назад, была полностью и окончательно снята блокада. Это можно сказать, была почти Победа в Великой Отечественной войне.
Моя память сохранила много фактов из жизни в осаждённом городе. 8 сентября 1941 года, когда
замкнулось кольцо, когда горели Бадаевские продовольственные склады, сосед по квартире сделал вывод, что нас ожидают не только бомбёжки и обстрелы, но и страшный голод.
Когда началась война, я была в пионерском лагере на станции Толмачёво, недалеко от Луги. Мне тогда было почти 12 лет. Ленин-град уже бомбили, и мы видели самолёты с чёрными крестами, которые летели в сторону города. Это очень страшно.
Но самое страшное ждало впереди. Город был неузнаваем. Кругом вырыты траншеи, видны воронки от бомб. Младший брат Костя с детсадом находился в Боровичах. Мама решила поехать за ним, по дороге попала под бомбёжку и была ранена в голову. Бомба попала в первый вагон, там все погибли. Брата привезли домой, а маму отправили в госпиталь, где её и подлечили.
В городе к тому времени начался голод. Мама заболела первая и была на больничном. Немцы продолжали бомбить, совершали по 8—10 налётов в день. Мы боялись и поначалу прятались в бомбоубежище. Но потом, голодные, стали какими-то безумными и перестали даже бояться. Хлеба выдавалось 250 г рабочему, 125 г — служащему, ребёнку и иждивенцу. Хлеб — это только название, а состоял он из смеси жмыха, деревянной коры и целлюлозы.
Семья наша состояла из пяти человек — мама и четверо детей, папа умер ещё до начала войны. Я одна держалась на ногах, все остальные лежали. Я ходила за дровами, за водой, в магазин за хлебом. Идя по улице, видела людей, которые умирали на ходу. Потом их увозила спецмашина. Тела складывали штабелями. У меня в тот момент никакого страха не было. Только потом жутко было вспоминать всё это.
В течение двух месяцев умерли мои два брата и сестра. Мама сильно плакала, приговаривая: «Хоть есть не просят».
Городские власти предпринимали усилия, чтобы как-то спасти людей и отправить из города на «большую землю». Единственный путь, связывающий город со страной, был по Ладожскому озеру — зимой по льду, летом с помощью судов.
Зима 1941/42 г., как никогда, была очень суровая. Мы с мамой решили эвакуироваться на Северный Кавказ. Везли нас через Ладогу по «Дороге жизни» на машинах. На наших глазах машины уходили под лёд, но мы вырвались. Потом целый месяц ехали в товарных вагонах. По дороге больные ослабленные люди умирали, на остановках их убирали, остальные ехали дальше. На одной станции я пошла за кипятком. Смотрю, а поезд-то тронулся. Стала цепляться на ходу и сильно ошпарила руки и грудь. Ожоги долго не проходили, так как лечить было нечем.
Привезли нас в колхоз по тем временам богатый. Мама пошла работать в поле и меня брала с собой. Я тоже работала. А по ночам мы с ней плакали, вспоминая братьев и сестру. Сейчас я понимаю, как тяжело было маме потерять троих детей. Но и на Кавказ, где мы нашли прибежище, пришли немцы. Там мы прожили до конца 1943 года.
А затем завербовались в Молотовск на завод 402, где были нужны работники. По дороге я отстала от поезда, и мне пришлось догонять состав в течение трёх дней. Мама была вне себя, думала, что уже потеряла меня, последнего ребёнка. Догнала поезд в Сталинграде. Город было не узнать: торчали одни трубы и везде груды кирпича и железа.
Когда привезли нас в Молотовск, сразу же повели в баню на Лесной улице. Определили в барак на втором участке, где спали на деревянных нарах. Мама пошла работать в цех № 11 и меня взяла с собой. «Надо, доченька, работать, фронту помочь, да карточка рабочая будет». И я встала к станку учеником токаря, а мне и 15 лет не было. Чтобы дотянуться до станка, пришлось соорудить две подставки. Работать приходилось и в ночные смены. Помню, что очень хотелось спать.
Я ещё и училась в вечерней школе. Поэтому было очень тяжело. Нас, заводских детей, иногда отправляли в пионерский лагерь в Емецкий район.
На станке отработала десять лет, затем перешла в архив завода до ухода на пенсию. Заводской стаж у меня 35 лет.
Вырастили с мужем двоих детей, дали им образование. Сын — технолог, дочь — конструктор.
Моя трудовая деятельность отмечена Почётными грамотами, медалями «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.», «Ветеран труда», «300 лет Российскому флоту». Нам, пережившим блокаду, вручены знаки «Жителю блокадного Ленинграда», юбилейные медали — 50, 60, 65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.
Нас 9 Мая ежегодно поздравляют с Днём Великой Победы от имени президента.
Когда я рассказываю о том, что было в блокаду, люди, далёкие от тех событий, кажется, слушают с недоверием. В голове не укладывается, как можно было пережить такое, пройти сквозь немыслимый ад. Но я написала всё так, как было.
Желаю молодому поколению не испытать ничего подобного.

Галина Михайловна МАЛЬЦЕВА,
житель блокадного Ленинграда
(пр. Ленина, 6/34)

Редактор
Редактор
Administrator

Последние новости

Рубрики

Календарь публикаций

Январь 2014
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 12345
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031  

Архив записей